Иногда зимой мы жили в подледном царстве. Это было давно - в 50-е годы прошлого века. Я не уверен, что сейчас можно найти такое место на земле, где возможно такое царство подо льдом реки. Мы жили у Волги, все мое детство с ней было связано, она была нашим богом.
Зимой только свирепый ветер, или трескучий мороз, или приказ родителей, какое-нибудь наказание могли остановить нас , мальчишек, чтобы не пойти на Волгу. Обычно утром мы на лыжах спускались с крутого правого берега, перебирались через торосы на гладкий черный лед, который, как неведомый металл, только чуть царапался от удара лыжной палки. Она соскальзывала, и приходилось короткими шажками двигаться по толстому льду до снежного наста. По насту мы пересекали речку Воложку, продирались сквозь ивовые кусты, торчащие изо льда и дальше по нашей лыжне пересекали луга заливные, доходили до берега основного русла Волги.
Иногда мы оглядывались назад - робость и восторг одновременно захватывали дух. Как далеко мы ушли, казалось нам. Вдалеке виднелась полоска высокого берега, серое небо , большие поля лугов в волнах снега, которые мы пробежали на лыжах. Не могу забыть одну деталь - самые зоркие из нас иногда в хорошую погоду замечали, что вдали, на бугре видна фигура женщины, стоящей неподвижно, иногда я слышал ее еле долетающий голос, обрывающийся и еле различимый “..ВВВ....ааааа!” “Вовка, это тебя мать кричит!” Я смущался, но мне ничего не оставалось, как орать изо всех сил “ИИИ....ДД....уууу!” Это была моя мама. Ей было совершенно безразлично, прилично или неприлично кричать на 6 км. Но, как я помашу палками лыжными, попрыгаю, она уходила - такая проверка вот.
Зимой только свирепый ветер, или трескучий мороз, или приказ родителей, какое-нибудь наказание могли остановить нас , мальчишек, чтобы не пойти на Волгу. Обычно утром мы на лыжах спускались с крутого правого берега, перебирались через торосы на гладкий черный лед, который, как неведомый металл, только чуть царапался от удара лыжной палки. Она соскальзывала, и приходилось короткими шажками двигаться по толстому льду до снежного наста. По насту мы пересекали речку Воложку, продирались сквозь ивовые кусты, торчащие изо льда и дальше по нашей лыжне пересекали луга заливные, доходили до берега основного русла Волги.
Иногда мы оглядывались назад - робость и восторг одновременно захватывали дух. Как далеко мы ушли, казалось нам. Вдалеке виднелась полоска высокого берега, серое небо , большие поля лугов в волнах снега, которые мы пробежали на лыжах. Не могу забыть одну деталь - самые зоркие из нас иногда в хорошую погоду замечали, что вдали, на бугре видна фигура женщины, стоящей неподвижно, иногда я слышал ее еле долетающий голос, обрывающийся и еле различимый “..ВВВ....ааааа!” “Вовка, это тебя мать кричит!” Я смущался, но мне ничего не оставалось, как орать изо всех сил “ИИИ....ДД....уууу!” Это была моя мама. Ей было совершенно безразлично, прилично или неприлично кричать на 6 км. Но, как я помашу палками лыжными, попрыгаю, она уходила - такая проверка вот.